Неточные совпадения
Огудалова и Лариса уходят в
дверь направо, Евфросинья Потаповна в
среднюю. Из
двери налево выходят Паратов, Кнуров, Вожеватов.
— Да, надо почиститься, — отвечал Аркадий и направился было к
дверям, но в это мгновение вошел в гостиную человек
среднего роста, одетый в темный английский сьют, [Костюм английского покроя (англ.).] модный низенький галстух и лаковые полусапожки, Павел Петрович Кирсанов.
Не ожидая согласия Самгина, он сказал кучеру адрес и попросил его ехать быстрей. Убежище его оказалось близко, и вот он шагает по лестнице, поднимаясь со ступеньки на ступеньку, как резиновый, снова удивляя Самгина легкостью своего шарообразного тела. На тесной площадке — три
двери. Бердников уперся животом в
среднюю и, посторонясь, пригласил Самгина...
Из
двери дома быстро, почти наскочив на Самгина, вышла женщина в белом платье, без шляпы, смерила его взглядом и пошла впереди, не торопясь.
Среднего роста, очень стройная, легкая.
За спиною Самгина открылась
дверь и повеяло крепкими духами. Затем около него явилась женщина
среднего роста, в пестром облаке шелка, кружев, в меховой накидке на плечах, в тяжелой чалме волос, окрашенных в рыжий цвет, румяная, с задорно вздернутым носом, синеватыми глазами, с веселой искрой в них. Ее накрашенный рот улыбался, обнажая мелкие мышиные зубы, вообще она была ослепительно ярка.
Тут на
дверях висела связка каких-то незнакомых мне плодов, с виду похожих на огурцы
средней величины.
Остальное помещение клуба состояло из шести довольно больших комнат, отличавшихся большей роскошью сравнительно с обстановкой нижнего этажа и танцевального зала; в
средней руки столичных трактирах можно встретить такую же вычурную мебель, такие же трюмо под орех, выцветшие драпировки на окнах и
дверях. Одна комната была отделана в красный цвет, другая — в голубой, третья — в зеленый и т. д. На диванчиках сидели дамы и мужчины, провожавшие Привалова любопытными взглядами.
Перед моим отъездом граф Строганов сказал мне, что новгородский военный губернатор Эльпидифор Антиохович Зуров в Петербурге, что он говорил ему о моем назначении, советовал съездить к нему. Я нашел в нем довольно простого и добродушного генерала очень армейской наружности, небольшого роста и
средних лет. Мы поговорили с ним с полчаса, он приветливо проводил меня до
дверей, и там мы расстались.
Он поднимает левую руку, придерживая
дверь, и я вижу перед собой только два вытянутых пальца — указательный и мизинец, а двух
средних нет. Улыбающееся, милое, чисто выбритое лицо, и эти пальцы…
На обстоятельную, но отрывистую рекомендацию Гани (который весьма сухо поздоровался с матерью, совсем не поздоровался с сестрой и тотчас же куда-то увел из комнаты Птицына) Нина Александровна сказала князю несколько ласковых слов и велела выглянувшему в
дверь Коле свести его в
среднюю комнату. Коля был мальчик с веселым и довольно милым лицом, с доверчивою и простодушною манерой.
Немного погодя отворилась
дверь с подвальной лестницы в нижний этаж, и на ступеньках ее показалась, вероятно привлеченная криком, бедно одетая
средних лет женщина, благообразной и скромной наружности.
Канцелярские чиновники сидят по местам и скребут перьями;
среднее чиновничество, вроде столоначальников и их помощников, расселось где попало верхом на стульях, курит папиросы, рассказывает ходящие в городе слухи и вообще занимается празднословием; начальники отделений — читают газеты или поглядывают то на
дверь, то на лежащие перед ними папки с бумагами, в ожидании Петра Николаича.
На Тверском бульваре к большому дому, заключавшему в себе несколько
средней величины квартир, имевших на петербургский манер общую лестницу и даже швейцара при оной, или, точнее сказать, отставного унтер-офицера, раз подошел господин весьма неприглядной наружности, одетый дурно, с лицом опухшим. Отворив входную
дверь сказанного дома, он проговорил охриплым голосом унтер-офицеру...
Мы едва дотащились до Симеониевской улицы. Порфир Порфирыч вздохнул свободнее, когда мы очутились за гостеприимной
дверью. Трактир из приличных, хотя и
средней руки. Пившие чай купцы подозрительно посмотрели на пальто моего спутника и его калоши. Но он уделил им нуль внимания, потому что чувствовал себя здесь как дома.
Где-то послышался сдержанный смех, затем
дверь отворилась, и я увидел длинный коридор, в дальнем конце которого стояла
средних лет некрасивая женщина, а в ближнем от меня Пепко. В коридор выходило несколько
дверей из других комнат, и в каждой торчало по любопытной голове — очевидно, глупый смех принадлежал именно этим головам. Мне лично не понравилась эта сцена, как и все поведение Пепки, разыгрывавшего шута. Последнее сказывалось главным образом в тоне его голоса.
Двери отворились, и человек
средних лет, босиком, в рубище, подпоясанный веревкою, с растрепанными волосами и всклоченной бородою, в два прыжка очутился посреди комнаты. Несмотря на нищенскую его одежду и странные ухватки, сейчас можно было догадаться, что он не сумасшедший: глаза его блистали умом, а на благообразном лице выражалась необыкновенная кротость и спокойствие души.
В
дверях главной залы появился новый субъект, красивый, щегольски одетый мужчина
средних лет, с ловко расчесанной на обе стороны бородкой. На руках его горели дорогие бриллиантовые перстни, а из-под темной визитки сбегала по жилету толстая, изящная золотая цепь, увешанная брелоками.
«
Среднее» исчезло, чтобы через пять минут опять появиться в
дверях.
Через десять минут, поднявшись в третий этаж
средней руки парадной лестницы, он позвонил у
двери, обитой зеленым сукном и украшенной медною, ярко отчищенною дощечкою.
По случаю дифтерита вся прислуга еще с утра была выслана из дому. Кирилов, как был, без сюртука, в расстегнутой жилетке, не вытирая мокрого лица и рук, обожженных карболкой, пошел сам отворять
дверь. В передней было темно, и в человеке, который вошел, можно было различить только
средний рост, белое кашне и большое, чрезвычайно бледное лицо, такое бледное, что, казалось, от появления этого лица в передней стало светлее…
Я поселился в небольшом губернском городе
средней России. Приехал я туда в исключительно благоприятный момент: незадолго перед тем умер живший на окраине города врач, имевший довольно большую практику. Я нанял квартиру в той же местности, вывесил на
дверях дощечку: «доктор такой-то», и стал ждать больных.
Тут надзирательница
средних, пылая негодованием и гневом, схватила за руку потерявшуюся Вассу и потащила ее к
дверям.
Всюду моют, скребут, натирают, метут, снимают в углах паутину… Старшие и
средние носят тяжелые ведра с водою, моют полы,
двери, окна или тщательно оттирают медные заслонки у печей, дверные ручки и оконные задвижки.
Елена Андреевна (одна). Голова болит… Каждую ночь я вижу нехорошие сны и предчувствую что-то ужасное… Какая, однако, мерзость! Молодежь родилась и воспиталась вместе, друг с другом на «ты», всегда целуются; жить бы им в мире и в согласии, но, кажется, скоро все съедят друг друга… Леса спасает Леший, а людей некому спасать. (Идет к левой
двери, но, увидев идущих навстречу Желтухина и Юлю, уходит в
среднюю.)
Пустая сцена провинциального театра
средней руки. Направо ряд некрашеных, грубо сколоченных
дверей, ведущих в уборные; левый план и глубина сцены завалены хламом. Посреди сцены опрокинутый табурет. — Ночь. Темно.
Те же цветы на окнах, два горшка у
двери в залу, зеркало с бронзой в стиле империи, стол, покрытый шитой шелками скатерью, другой — зеленым сукном, весь обложенный книгами, газетами, журналами, крохотное письменное бюро, качающееся кресло, мебель ситцевая, мягкая, без дерева, какая была в моде до крымской кампании, две картины и на
средней стене, в овальной раме, портрет светской красавицы — в платье сороковых годов, с блондами и венком в волосах.
Палтусов ожидал вступить в большой, эффектно обстановленный кабинет, а попал в тесную комнату в два узких окна, с изразцовой печкой в углу и письменным столом против
двери. Налево — клеенчатый диван, у стола — венский гнутый стул, у печки — высокая конторка, за креслом письменного стола — полки с картонами; убранство кабинета для
средней руки конториста.
В гостиной в два окна, с облезлой штофной мебелью и покосившимися половицами, на
среднем диване приготовили постель. Когда Тася приотворила
дверь, ее брат Ника — Никанор Валентинович — снимал с себя сюртук с красным воротником и полковничьими погонами на белой, кавалерийской подкладке. Он обернулся на скрип
двери.
В эту минуту входная
дверь широко раскрывается. На пороге ее появляется полная,
среднего роста фигура в длинном черном сюртуке, с массивной золотой цепью на жилете.
В залу ведут пять
дверей —
средняя, прямо против главной входной
двери, ведущей с лестницы и парадного подъезда, и по две боковых, крайние из которых выходят в идущий кругом по всему зданию коридор, а дальние, — одна, направо, соединяет с залой заседаний окружного суда по гражданским делам, а налево — с маленькой уголовной залой.
Стены этого обширного кабинета были заставлены частью книжными шкафами, а частью широкими турецкими диванами, утопавшими в мягких восточных коврах, покрывавших и паркет. Богатые красивые бархатные драпировки обрамляли окна и единственную
дверь. У
среднего окна, выходящего на север, стоял дорогой старинный письменный стол, заваленный журналами, газетами, визитными карточками и письмами. Все это лежало в изящном беспорядке.
С посохом великого князя и его горлатною шапкой второго наряда дворецкий ожидал его у
дверей средней избы, отделявшей повалушу от брусяной, в которой находился Русалка.
Прямо против
двери сидела на стуле женщина
средних лет, которая умоляла о чем-то со слезами.
В эту минуту
дверь, та страшная
дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и
средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
Внутренность храма, когда Вадим Петрович остановился невдалеке от
средних больших
дверей против мраморного шатра, покрывавшего алтарь, полная живописной полумглы, ширилась в грандиозных очертаниях сводов и стен; снопы маленьких огоньков на паникадилах мерцали в глубине, чуть-чуть освещая лики икон. Сверху ряды золоченых перил на хорах отливали блеском округлых линий.
Он вошел в
дверь неслышными шагами, точно будто на нем были туфли или валенки. Старик,
среднего роста, смотрел еще довольно бодро, брился, но волосы, густые и курчавые, получили желтоватый отлив большой старости. На нем просторно сидело длинное пальто, вроде халата, опрятное, и шея была повязана белым платком.